ЧТО БУДЕТ ПОСЛЕ КАПИТАЛИЗМА?

Greg 01.09.2020

ЧТО БУДЕТ ПОСЛЕ КАПИТАЛИЗМА?

Еще в сравнительно недавнем прошлом «общим местом» было утверждение, что на место капитализма идет социализм. Разумеется, эта мысль никогда не была общепринятой - но все-таки достаточно популярной и умнейшие люди — такие, как Бернард Шоу или Бердяев - в ней не сомневались.

Крушение мировой социалистической системы заставило многих усомниться, термина «социализм» стали стеснятся - но вопрос о том, что же будет после капитализма встал, пожалуй, еще острее. Хотя советская идеология дискредитирована, она оставила нам в качестве неискоренимого наследия формационное отношение к истории. Мы привыкли мыслить эпохами, сменяющими друг друга - а значит, любая реальность должна быть закономерным образом заменена чем-то новым. Но чем?

Капитализм можно определить как экономическую систему, базирующуюся на трех «столпах»: частной собственности на средства производства, наемном труде и рынке. Таким образом, исчезновение капитализма должно быть связано с заменой этих его важнейших конструктивных элементов. Впрочем, далеко не все современные пророки посткапиталистчиеского будущего придерживаются именно этих определений.

Непреодолимое обаяние социализма

Отвращение к капитализму остается неотъемлемой частью культурного наследия, доставшегося от Советского Союза. Не стоит забывать, что марксизм обладал и обладает огромным обаянием и был еще не оцененной во всей своей громадности интеллектуально-воспитательной силой.
Поэтому крушение социалистической экономики не сопровождалось столь же основательным крушением марксистской идеологии - других интеллектуалов, и в особенности - других преподавателей гуманитарных дисциплин в ВУЗах в России просто не было. Люди, чье сознание было преобразовано многими десятилетиями господства одной идеологии никуда не делись, а среди преподавателей высшей школы концентрация тайных или даже бессознательных адептов марксизма была особенно велика. Ну а эти преподаватели готовили себе достойную смену.
С таким наследием российская культура не может не быть в значительной степени «социалистической» и «антикапиталистической».
В пространстве современной русскоязычной общественной мысли можно отыскать взгляды сторонников более или менее ортодоксального марксизма -ленинизма, сохранивших свои подходы к истории в почти полной неприкосновенности с советского времени. О манерах авторов этого типа стоит сказать — без оценки, только ради констатации факта – то же, что говорили о французских аристократах эпохи реставрации: «они ничего не забыли и ничему не научились». Для анализа современной ситуации в мире современные марксисты считают вполне достаточным ссылаться на Маркса, Ленина, и — в качестве особого интеллектуального изыска - на Розу Люксембург. Ничего нового за последние 100 лет, по их мнению, в мире открыто не было. Есть авторы, которые находят уместным теперь, с двадцатилетним перерывом публиковать свои монографии о политической экономии социализма, которые в свое время не были опубликованы из-за наступившей перестройки.
Для авторов этого типа никакой загадки в вопросе «что может быть после капитализма» нет, поскольку ответ на этот вопрос хорошо знали еще большевики в начале ХХ века, и к их знаниям можно добавить лишь некоторые новые аргументы - вроде экологического кризиса капитализма или слов о кризисе «фаустовской цивилизации»- то есть и Шпенглер оказывается на стороне Ленина.
Капитализм должен сменить социализм, социалистическая революция 1917 года есть первая ласточка этой глобальной трансформации, ну а крушение мировой социалистической системы — это просто случайность, временное отступление, недоразумение, порожденное либо бездарностью Горбачева, либо насильственными действиями «империализма». Но победа капитализма лишь временная, и кстати важным аргументов тут является быстрое экономическое развитие Китая, который - как в этом уверены российские марксисты - продолжает строить социализм.

Рядом с носителями традиционных «ленинских» взглядов на историю существует другой тип наследников советской культуры существуют авторы, разум которых признает поражение социализма, но сердце не хочет этого делать, и которые в силу этого стремятся сохранить «не букву но дух» советской модели, а точнее – «все лучшее, что в ней было». У левых политиков и мыслителей этого типа – а их ряд, несомненно, открывается именем Михаила Горбачева - социализм становится не особенно определенной, но противостоящей капитализму тенденцией по улучшению всего и вся, по внесению в общество начал нравственности и духовности. Поскольку капитализм отождествляется с грубой реальностью, а социализм после его крушения можно ассоциировать исключительно с высокими мечтами, то социализм становится привлекательным, но несколько неконкретным - скорее совокупностью пожеланий по улучшению общества. Известный перуанский экономист Уэрта де Сото навал такого рода концепции «идиллическим социализмом». Идиллическое отношение к социализму распространено по всему миру, и многие выдающиеся интеллектуалы планеты, несмотря на все произошедшие в ХХ веке события, считают нужным иметь про запас концепт, в котором бы концентрировались все их недовольство несовершенством общества и все надежды на его улучшение. Так, всемирно известный итальянский социолог и экономист Джованни Арриги, признавая, что термин «социализм» дискредитирован, считает что, тем не менее, его надо использовать в новом смысле — как «взаимное уважение людей и коллективное уважение к природе», причем «все это может быть организовано скорее через регулируемый государством рыночный обмен при поддержке труда, а не капитала».

Экологический социализм

Вне зависимости от того, каким именно видят будущее общество современные противники капитализма, и видят ли они его вообще, они считают законным выводить предположение о предстоящей замене капиталистического строя из проблем современного общества, несомненно, порожденных именно капитализмом. Среди всех классических обвинений, бросаемых левыми в лицо капитализму особенно актуальны сегодня попреки, что капитализм порождает неразрешимые экологические проблемы. Практически невозможно найти левого мыслителя, который бы среди причин предстоящего коренного изменения общественных отношений не называл бы экологию. Этот ход мысли распространен и на западе: например, в конце 1980-х лидер партии демократических социалистов США Майкл Харрингтон, писал, что социализму нет альтернативы с точки зрения распределения ресурсов и экологии. В России подобные размышления побудили всемирно известного ученого, академика Никиту Моисеева выдвинуть лозунг «экологического социализма», а профессора Александра Суббетто - «ноосферного социализма».
Но почему же капитализм не способен решить экологические проблемы? Этот вопрос - о связи капитализма с разрешением экологической проблематики - является частным случаем другой, более общей социально-философской проблемы, поставленной в марксизме: в какой степени многие социальные и политические характеристики общества жестко детерминированы духом его экономического строя? Начиная с XIX века левая критика, борясь с реформизмом, утверждала, что многие социальные проблемы в принципе не могут быть решены, пока не будут изменены экономические основы общества, что капитализм по своей природе не способен на избавления от некоторых социальных язв. Такой подход можно было бы назвать «теорией побочных эффектов» - решение важнейших стоящих перед человечеством проблем якобы можно добиться только в качестве побочного эффекта от изменения «способа производства». И если раньше говорили, что при капитализме в принципе нельзя добиться достойной жизни для трудящихся, то теперь наследники социалистов говорят, что при капитализме в принципе невозможно решение глобальных, в частности экологических проблем.
Однако опыт последних полутора столетий вроде бы говорит, что капитализм способен существовать во множестве самых разнообразных социально-политических форм, что на базе одной и той же рыночной часто-собственнической экономики реализуются самые разнообразные решения как в области социальных гарантий, так и в области охраны природы, и нельзя не признать, что развитые страны добились в экологии больших успехов. Это создает надежду, что если требуется решение каких-либо проблем - экологических или социальных - то добиваться их решения и даже преуспевать в этом вполне возможно, не затрагивая фундаментальные механизмы рынка и собственности.
Но еще важнее тот несомненный факт, что экологические кризисы ни в коем случае не являются специфическим атрибутом капитализма. Вся история человечества с первобытных времен – эта история агрессивного наступления на окружающую природу, и сегодня известны множество примеров разрушения природной среды с помощью доиндустриальных методов хозяйствования.

Агрессивное наступление человечества на внешнюю среду есть последствие не капитализма, а стремления к размножению и вовлечению в оборот все больших объемов вещества и энергии – а эти стремления представляют собой фундаментальные атрибуты даже не человечества, а всей живой материи как таковой, а человечества – лишь постольку, поскольку оно суть «сегмент» живой материи. Капиталистическая тяга к финансовой прибыли или к «потребительству» - это не более чем исторические «превращенные» формы извечного стремления всего живого к росту. Поэтому нет никаких оснований предполагать, что замена капитализма на какой-то другой экономический строй излечит человечество от ссклонности к экспансии и наращиванию свой экономической мощи – тем более, что те же самые сторонники социализма, которые говорят об экологических угрозах, зачастую мечтают о продолжении космической экспансии человечества.

Неумирающий этатизм

Среди ответов на вопрос, какое именно общество и как именно идет на смену капитализму самым простым и самым проверенным ответом остается идея огосударствления экономики. Конечно, социализм советского типа серьезно ее дискредитировал, но никакая дискредитация не является смертельной для идеи, и особенно в России, где после крушения социализма были «лихие 90-е». Идеи «отмены капитализма» за счет усиления роли государства — в форме государственной собственности или государственного регулирования - выражали многие русскоязычные авторы.
С давних времен левые мыслители ищут утешительные для себя факты в возрастании роли государства в экономике капиталистических стран - и особенно в увеличении мощи всех форм государственного экономического планирования. Сильный импульс подобным настроениям придал всемирный финансовый кризис — он породил едва ли не всеобщую уверенность, что эпоха «дерегулирования» в экономике закончилась и сейчас начинается обратный процесс возвращения государства в экономику- этой мысли, в частности посвящена написанная в заключении статья Михаила Ходорковского «Левый поворот».
Стоит обдумать, действительно ли усиление государства дает поводы для надежды на будущий некапиталистчиеский строй?
Прежде всего — государство всегда, во все времена имело важное значение в экономике. Если в самом по себе сильном, располагающим собственными предприятиями или вмешивающимся в экономику государстве видеть отрицание капитализма — то значит, капитализма не было нигде и никогда, или, по крайней мере, его существование имело «мерцающий» характер, в одной и той же стране он то появлялся, то исчезал.
В любом случае - игры то усиливающегося, то ослабевающего государственного вмешательства в экономику происходит на все том же экономическом фундаменте. В государственном регулировании экономики мы видим очень разнонаправленные тенденции — а именно чередование периодов усиления и ослабления роли государства. Опыт ХХ века при этом искажен мировыми войнами, во время которых вмешательство государство в хозяйство сначала резко возрастало, а потом столь же резко сокращалось.
Параллельно тому, как у государства появляются новые инструменты, возможности и теории регулирования, у экономики возрастает сложность - так что теория и практика регулирования постоянно отстают от рынка и оказываются бесполезными.
Отсюда и постоянное чередование эпох «регулирования и «дерегулирвания». Сначала выясняется, что свободный неуправляемый рынок развивается не так безболезненно, как хотелось бы, государство бросается его регулировать, создаются институты управления экономикой - и со временем выясняется, что последствия регулирования могут быть столь же негативны, как и последствия нерегулируемой свободы, что сложную систему трудно настроить вручную - и начинается демонтаж государственного вмешательства имени Рональда Рейгана и Маргарет Тетчер.
Всемирный финансовый кризис 2007-2009 годов несомненно мотивировал политиков во всех странах мира вмешиваться в экономику и создавать новые контуры регулирования – проблема лишь в том, что мотивация чего-нибудь регулировать бежит быстрее появления надежных методик регулирования. Поэтому, кризис несомненно породит новые «госпланы», чью неэффективность придется констатировать в будущем.

За всемирный кибуц

Сегодня, как и 100 лет назад, можно найти труды левых мыслителей, мечтающих о построении нового общества на основе самоуправления и коллективной собственности - в ходу такие термины, как «кооперативы», «производственные ассоциации», «народные предприятия» и даже «народный капитализм».
Идея это старая - ее истоком является кооперативное движение, возникшее в Европе в середине XIX века. Получившее «литературное освящение» в хрестоматийном романе Чернышевского, кооперативное движение нашло «высшую политическую санкцию» в «кооперативном плане» Ленина - ряде статей о необходимости развития кооперации, являющихся частью так называемого «ленинского политического завещания».
Впрочем, в России идеи кооперативной экономики продвигали многие замечательные мыслители. Например, Дмитрий Менделеев, бывший не только химиком, но и видным теоретиком промышленного развития, предполагал, что русская промышленность лучше бы развивалась не капиталистически, а за счет «складочного капитала».
Системы рабочего самоуправления предприятий внедрялись в социалистической Югославии — по «официальной легенде» после разрыва со сталинским СССР тогдашний видный деятель югославской компартии Милован Джилас стал перечитывать Маркса, и обнаружил, что классик говоря о социализме, имел ввиду не столько госсобственность, сколько добровольные ассоциации работников. К этой же идее пришли в социалистической Чехословакии во время «пражской весны»- тогдашний министр экономики Ота Шик предлагал создавать «советы трудящихся предприятия».
Преимущества идеи «народного предприятия» заключается в том, что эта идея неоднократно реализовывалась, так что «утопической» или «нереалистичной» ее никак не назовешь. В обороте общественных дискуссий находится четыре крупных примера коллективизма в производстве: во-первых, рабочее самоуправление на предприятиях социалистической Югославии, во-вторых, израильские кибуцы, в-третьих испанское (точнее- басконское) кооперативное объединение «Мандрагон», и в четвертых действующий в США «План участия работников в акционерной собственности» (Employee Stock Ownership Plan — ESOP).
Примеры эти показывают, что коллективные предприятия существовать могут, но никаких особых преимуществ с точки зрения конкурентоспособности или эффективности производства они не дают, и целей качественного повышения доходов трудящихся также не достигают. Скажем, югославская экономика, в которой рабочее самоуправление прихотливо сочеталось с бюрократическим планированием, как и экономики других социалистических стран отставала от экономики Запада по тепам роста производительности труда и внедрению инноваций, если же говорить о влиянии рабочего самоуправления то оно выразилось прежде всего том, что темпы роста зарплаты в Югославии обгоняли темпы роста производительности труда, результатом чего стала затяжная инфляция.
По сравнению с капиталистическими предприятиями, коллективным гораздо труднее регулировать численность персонала - поскольку увольнять акционера, имеющего право голоса и права на прибыль гораздо труднее. Кроме того, народные предприятия гораздо менее свободны в поиске инвестиционных ресурсов – ведь любой внешний инвестор, ставший совладельцем предприятия, ущемит власть трудового коллектива и тем самым лишит предприятие ее «социалистической невинности».
Народные предприятия довольно легко вырождаются в капиталистические. Если работника предприятия увольняют, но он сохраняет за собой пай - он превращается в обычного акционера. Еще более распространено противоположная ситуация: когда в народное предприятие набирает новых работников, но при этом не дает им права совладельцев, и таким образом старые работники - владельцы паев - выступают по отношению к новым в качестве коллективного эксплуататора. В Испании действует закон, по которым численность работников кооперативов, не являющихся пайщиками не должна превышать 10% от численности персонала, однако на практике в кооперативах «Мондрагона» эту норму обходят. В Израиле же, где подобных законодательных ограничений нет, часты случаи, когда большинство членов кибуца не работают на принадлежащих кибуцу предприятиях, выступая таким образом в качестве «коллективных эксплуататоров» по отношению к наемным работникам, набираемым из числа тех, кто в Израиле занимает низовые ниши рынка труда, т. е. арабов и новых эмигрантов.
В целом, не существует ничего такого, чего бы умели народные предприятия и при этом не умели частно-капиталистические. А наоборот — есть.

«Нам внятно всё…»

Поскольку слишком многие соображения не позволяют с уверенностью утверждать, что будущее посткапиталистическое общество может быть построено только на основе государственной, или только на основе коллективной собственности, то огромное количество левых организаций или левых мыслителей пришли к компромиссной идее, что в обществе будущего – или, по крайней мере в обществе, играющем роль переходного к капиталистическому - не будет одного доминирующего типа собственности, а будет «многоукладная экономика» и «равноправие» всех форм собственности. Идея эта чрезвычайно популярна, она присутствует в теоретических документах множества существующих или существовавших после крушения СССР левых организаций и партий.
Идея эта как политическая программа не может вызывать больших возражений хотя бы потому, что уже является реальностью современного мира. В некотором смысле можно считать, что эта программа начала реализовываться или даже уже рализована. Кстати, многие «левые» авторы как раз и видят в многообразии форм собственности доказательство социалистических перспектив человечества. Однако, все формы собственности, чье сосуществования предполагают теории равноправия - довольно старые, хорошо известные формы общественных отношений, каждая из которых уже показала свой потенциал, и ни одна из которых пока что не породила жизнеспособной альтернативы капитализму.
Эклетичная смесь старых форм не является каким-то принципиально новым типом социальных отношений. Тем более, что правовые и политические условия современных капиталистических государств вовсе не дискредитируют «альтернативные» формы и предоставляют полную свободу для их сосуществования. Но рыночной конкуренции с частной собственностью государственные и коллективные предприятия как правило выиграть не могут. Поэтому под лозунгом «равноправия всех форм собственности» обычно скрываются мечтания об увеличении доли альтернативных форм, а единственным способом достижения этой цели является сознательное поощрение альтернативных форм собственности средствами государственной политики. С этой точки зрения политика Владимира Путина, восстановившего в России мощный государственный сектор экономки, находится вполне в рамках теории «равноправия форм» и вроде бы ведет нас в будущее.


Художник на рынке

В основе рынка лежит процедура обмена. Обмен абсолютно необходим человеческому хозяйству, поскольку любое совершенное человеком действие может быть повторено лишь в том случае, если будут компенсированы затраты на его совершение. Если затраты не компенсируются - то всякий полезный акт, например акт по производству товара не может быть повторен, так как производитель не может достать сырья и инструментов, да и сам в конце концов умирает с голоду. Чтобы экономика не останавливалась, любой производитель должен получать компенсацию своих издержек, и на рынке и происходит это возмещение - а именно, в форме обмена результатов производства на другие результаты, которые могут служить компенсацией. В свете этого можно понять, что рынок играет для организации экономики совершенно фундаментальную роль, во всяком случае, более фундаментальную, чем наемный труд - тем более, что рыночный обмен возник раньше капитализма, и, быть может, имеет все шансы его пережить.
Для того, чтобы отказаться от рыночного обмена, необходимо развести два составляющих обмен действия - предложение производителем своих товаров и услуг потребителю и получение им компенсации своих издержек.
Утопия коммунистического труда по-видимому предполагает, что если все члены общества будут трудиться, не заботясь о компенсации своих усилий, то в результате общество будет располагать достаточным количеством продуктов, чтобы компенсировать любые совершенные затраты, то есть на место рынка приходит некий общий фонд благ, куда все вкладывают плоды труда, не думая о награде, но из которого берут себе вознаграждение.
У этой умозрительной системы имеются две важные проблемы. Во-первых - проблема баланса спроса и предложения, проблема ориентации производителей именно на нужные потребителям цели. Вторая же – и самая важная, самая грандиозная проблема, которая в свое время погубила мировую социалистическую систему - это проблема мотивации производителя.
О проблеме баланса спроса и предложения современные социалисты не могут сказать ничего, кроме выражения надежд на возрождения различных форм регулирования рынка.
Но вот для проблемы мотивации в современных посткапиталистических штудиях есть одно потрясающее и уже почти что стереотипное решение. Имя ему - творческий труд, который в будущем потеснит, а может быть даже и вытеснить труд обыденный, рутинный и тяжелый. Еще Оскар Уайльд в начале ХХ века выражал надежду, что социализм позволит всем людям, не заботясь о хлебе насущном, выражать себя в искусстве. Сегодня это направление, которое можно было бы назвать "креативизмом" становится составной частью социалистических мечтаний – в частности, у таких российских мыслителей как Владислав Иноземцев и Александр Бузгалин.
Например, Александр Бузгалин пишет, что мы стоим на пороге «новой Касталии», мира творцов, путь в будущее идет через приоритетное развитием«креатосферы», о чем говорят книги Ефремова и Стругацких. Творческий труд содержит вознаграждение в самом себе, заниматься им - удовольствие, творческие люди готовы отдаваться своему призванию не обращая внимание на материальное вознаграждение, а значит, можно предположить, что в экономике, построенной исключительно на творческом труде проблема мотивации будет решена.
Пожалуй, нет очевидных аргументов, с помощью которых можно было бы однозначно доказать, что подобный сценарий преодоления рыночного обмена совершенно невозможен. Но на самом-то деле, такой феномен как «творческий труд» с научной точки зрения мало изучен. Многочисленные мыслители, уповающие что он преобразит социальный строй - от Оскара Уайльда до Владислава Иноземцева пользуются примерно теми представлениями о творчестве, которые были заложены еще романтиками в начале XIX века. А представления эти во многом представляли собой идеологию нарождавшегося и осознававшего свою автономию сословия представителей творческих профессий. Писатели, художники и философы не только зарабатывали своим ремеслом, но и создавали сказку о себе как о бескорыстных, гипермотивированных и готовых на чудеса самопожертвования «сверхтруженниках». Да, множество наблюдений за творческими людьми подтверждает правомерность этой «сказки». Но из этого еще не следует, что мы имеем право на универсальные выводы о человеческой природе.
Какому проценту населения доступны радости творческого труда? В какой степени эта склонность к творчеству предопределена наследственностью? В какой степени мотивация к творческому труду связана с материальным вознаграждением? В какой - с удовлетворением честолюбия? Ответов, выходящих за пределы бытовых наблюдений и беллетристических штампов нет, серьезных социологических, психологических и экономических исследований творческого труда не известно, и, во всяком случае, они не находятся в «обороте» у занимающихся посткапитализмом авторов.
Научная фантастика, как известно, предлагает и такие пессимистические сценарии, в которых вытеснение рутинного, малоинтеллектуального и тяжелого труда часто сопровождается вытеснением человека из сферы труда вообще. В этом случае, радости творчества, будут доступны лишь меньшинству, оставшемуся в сфере производства, а остальные будут обречены на безработцу/безделье. Говоря языком научной фантастики, надежды на торжество творческого труда во многом связаны с тем, что машины могут лучше человека выполнять рутинные функции, но не могут достигнуть этого в творчестве. Однако в наши дни, когда компьютеры начали обыгрывать чемпиона мира в шахматы, и когда ставится вопрос о конструировании компьютеров, превосходящих человеческий мозг по совокупной информационной мощи - такой уверенности уже нет. Возникают опасения, что раньше чем в мире исчезнет необходимость в рутинном физическом труде, в наиболее развитых странах технические системы начнут вытеснять людей творческого труда.

Мир без копирайта

Теория постиндустриальной экономики порождает еще один ряд идей по преодолению рыночного обмена, связанных со спецификой информационной экономики. Предполагается, что поскольку стоимость копирования информационного продукта совершенно ничтожна, в потреблении информационный продукт, в отличие от обычного, не уничтожается, и поскольку в сфере информации можно буквально накормить пятью хлебами весь мир, то это значит, что производство информационных продуктов также становится бесплатным.
На знамени этой концепции написано “Википедия”. Всемирная сетевая энциклопедия, никем не контролируемая, не редактируемая и базирующаяся исключительно на бесплатном труде волонтеров, настолько поразила социальных аналитиков, что сегодня в Википедии зачастую видят прообраз нового экономического строя.
С теорией бесплатного производства информации тесно борьба с копирайтом – крайне серьезное политическое движение, обладающее всемирным размахом, уже породившее т.н. пиратские политические партии.
Правда, даже если информационные продукты можно копировать совершенно бесплатно, то как же быть с грубо-материальными товарами и услугами, которые копировать невозможно? Однако это трудность преодолевается изящной концепцией, выдвинутой историком Сергеем Эрлихом, по мнению которого, в условиях всякой общественной формации существуют доминирующие общественные отношения, которые индуктивно влияют на все общество, так что даже в сферах, прямо ими не затронутых, отношения перестраиваются, чтобы становиться похожими на «главные» отношения эпохи. Так, при капитализме главными являются товарно-денежные отношения, потому рыночная психология и рыночные принципы проникают всюду - от семейной жизни до высокого искусства. Аналогично, в обществе будущего доминирующими станет бесплатное производство информационных продуктов, но индуктивно подобные же подходы распространятся и на неинформационное производство.
Разумеется, энтузиастам «бесплатной информации» стоило бы помнить, что если копирование информационной продукции и дешево (хотя не бесплатно), то производство требует больших затрат, и следовательно, может поддерживаться только благодаря механизмам компенсации этих затрат, инструментом чего и выступает копирайт. Если бы не существовало механизма рыночного возмещения инвестиций, то такое дорогостоящее информационное производство как кинематограф скорее всего просто бы прекратило свое существование.
Иллюзия «устарелости» копирайта во многом объясняется тем простым фактом, что в современном Интернете информационные продукты сравнительно легко украсть. Однако, легкость воровства не решает проблемы компенсации затрат производителей. Между тем, в сфере воровства, как правило, присутствует классическое соревнование брони и снаряда. Сейчас побеждает «снаряд», то есть средства воровства, но вполне мыслима система, когда в мировой сети обеспечена тотальная система учета - кто и что скачал и кто каким информпродуктом воспользовался, так что взыскивать средства за использование платной информации не представляет никакого труда.

Философы у власти

Многие авторы, приветствующие распространение высококвалифицированного, ориентированного на информацию и креативного по сути труда, и видящие в нем исток новых общественных отношений думают не только, и даже не столько о новой мотивации трудовой деятельности, сколько о социальных последствиях распространения творческих профессий - и, в частности о новыом типе взаимоотношений «управляющих и управляемых».
Так возникают теории «капитализма без капиталистов» - теории, в соответствии с которыми, собственники бизнеса постепенно уходят в тень, и элита начинает комплектоваться по принципу компетентности и креативности.
Если теории такого рода не трогая способ производства как таковой, описывают лишь новые принципы функционирования элиты. Теперь, вместо, казалось бы, столь естественного для капитализма богатства источником элитарности становится творческих потенциал, профессионализм или даже «способность управления информационными потоками». Многие авторы этого направления даже утверждают, что информационная революция наконец-то приведет человечество ко столь желанной меритократии- то есть системе, при котором социальное возвышение человека предопределяется исключительно его талантами. Следует отметить, что об этом писали отнюдь не только левые мыслители, но и самые известные теоретики постиндустрального или «нового индустриального» общества - такие, как Гелбрейт, Дракер, Тоффлер и Белл, которые утверждали, что в новом обществе капиталистов-собственников вытесняют технократы.
Вдохновленный подобным надеждами Владислав Иноземцев уверен, что в новом обществе элитариями становятся те, кто могут воспользоваться знаниями и информацией. Основатель движения «Суть времени» Сергей Кургинян также выдвигает лозунг «меритократической революции».
Вне зависимости от того, насколько правомерны надежды на торжество меритократии, остается нерешенным главный вопрос- о принципах экономики, об отношениях труда и капитала и о рынке. Вполне мыслим меритократический капитализм, вполне можно себе представить, что карьеру в крупных капиталистических корпорациях можно делать лишь благодаря способностям, и акционер, лишенный способностей в лучшем случае остается рантье. Но от этого корпорация не перестает быть капиталистическим, хотя с социологической точки зрения это конечно капитализм нового типа. Меритократическая элита вполне может выполнять функцию топ-менеджмента на службе капитала, использующего наемный труд и рыночный обмен. Маркс бы, вероятно, сказал, что «технократия» является новой формой классового господства.

Индивидуалисты в сети

Если преодоление рынка пока еще не кажется беспроблемным и естественным последствием информатизации экономики, то другой фундаментальный элемент капиталистического хозяйства - наемный труд вроде бы действительно может исчезнуть благодаря возникающим вместе с информатизацией так называемым сетевым отношениям. Во всяком случае, сетевые структуры демонстрируют нам, как именно возможна экономика без найма.
В ставшей в последнее время чрезвычайно популярной «теории открытого доступа» говорится, что важнейшая привилегия, которая делает человека полноценным членом общества, и которая в недемократических государствах принадлежит лишь элите заключается в праве и возможности создавать организации. Концепция «сетевого общества» дает надежды, что индивиды могут легко и быстро по своему собственному почину создавать организации, не идя «на поклон» за организационным ресурсом к сложившимся структурам традиционного типа.
Взаимоотношения, которые возникают между людьми в Интернете, в социальных сетях показывают, как легко могут возникать сообщества, не нуждаясь ни в помещениях, ни в территориальной локальности, ни в юридическом оформлении, ни в значительных финансовых ресурсах, и не страдая от рейдерства, рекета и других неблагоприятных влияний внешней среды. Если попытаться мысленно перенести эту свойственную виртуальным социальным сетям «легкость» на всю экономику, но перед нашим мысленным взором возникает мир, где нет различий между компаниями и работниками, а существует постоянное взаимодействие равноправных индивидов, которых можно назвать «индивидуальными предпринимателями», так что предприятие, компания, вообще любая необходимая для решения какой-либо задачи организация возникает из временного взаимодействия этих индивидов.
Предприниматель - это организатор производства. Он организует взаимодействие большого числа участников производственного процесса, это взаимодействие получает наименование "предприятия", в рамках которого предприниматель обязательно обладает административной властью.
Сетевые структуры порождают некую (быть может, призрачную) надежду, что самоорганизация может породить сложные взаимодействия без участия располагающего властью надсмотрщика- предпринимателя. Исчезает трудящийся — все, кто работает, становятся "подрядчиками" и "поставщиками".
Лично на мой взгляд, важнейшей силой, которая двигает экономику в направлении перестройки с «корпоративного» на «индивидуально-сетевой» формат является вовсе не распространение Интернета, и не увеличение доли информации в ВВП, и не рост значимости творческого труда, и не постиндустриальное доминирование производства услуг над производством товаров, а такой важнейший, но часто недооцениваемый фактор, как рост скорости изменений в экономики. Поскольку интенсивность всех процессов в мировой экономике растет, и скорость ее изменчивости увеличивается, то важнейшим параметром эффективности становится гибкость – то есть способность всех видов ресурсов, включая трудовые, предельно быстро и беспрепятственно перераспределяться между географическим регионами, отраслями, сегментами и вообще между «точками приложения».
Именно скорость изменений дестабилизирует все традиционные структуры, в том числе корпорации, заставляя общество искать систему мгновенной перестройки структур под новые задачи - а такой системой, естественно может быть только режим, при котором минимальный элемент любой системы, обладает предельной автономией и свободой вступления во взаимодействии с любыми другими элементами. Но если так, то на смену крупным компаниям идет – а частично уже пришло - внешне бесструктурное «марево» предельно мелких производственных единиц, вступающих друг с другом исключительно во временные взаимодействия, и благодаря этому образующие временные, быстро распадающиеся и перестраивающиеся производственные сети.
Свобода комбинации требует предельной, насколько возможно миниатюризации экономических агентов – поскольку, чем мельче агент, тем легче он выходит из данной структуры и входит в новую, тем большего разнообразия могут достигать образующиеся сети, комбинпируя агентов. Пределом же миниатюризации становится индивид (либо некая фикция - скажем юридическая лицо - созданная одним индивидом). И именно поэтому можно с определенной точки зрения ставить вопрос о прекращении капитализма, как системы, базирующейся на наемном труде. Образу субъекту классического капитализма – владельцу капитала и нанимателю трудящихся – противостоит субъект постидустриального общества, индивидуальный труженик, сидящий за компьютером или пользующийся другими сугубо индивидуализированными средствами производства, и вступающими в сложные комбинации, сетевые взаимодействия и «временные альянсы»с другими такими же индивидами. Подробнее об это будет говорится в следующем эссе про «комбинаторно-сетевую революцию».
Впрочем, даже гипотетическое торжество принципов индивидуально-сетевой экономики не означает, что уйдут в пошлое такие характерные «пункты обвинений» капитализму как неравенство. На обычном капиталистическом предприятии капиталист может «эксплуатировать» работников, то есть распоряжаться по своему усмотрению плодами их труда, поскольку он обладает властью над всем предприятием. Но роль координаторов, диспетчеров, организаторов несомненно остается и в сетевых взаимодействиях, а следовательно остается и возможность «злоупотребления властью» - то есть присвоения чрезмерной (с точки зрения окружающих) доли в общем доходе. В этих постоянно меняющихся сетях и альянсах позиции лидера будут занимать не владельцы капитала, и не обладатели административной власти, а те, кому в силу знаний, опыта, удачи, предприимчивости и неизвестно еще каких качеств удается занимать позиции организаторов и координаторов создающихся для достижения тех или иных целей альянсов и консорциумов. Лидеры постиндустриального обществ - те, кто могут организовать множество индивидуализированных, атомизированных тружеников во временную сеть. Это если угодно, сетевые антрепренеры — они же «новые эксплуататоры».

Экономики больше не будет

В заключении хотелось бы поговорить о самых радикальных, самых утопических видениях посткапиталистического будущего, предполагающих крушение не только капитализма, но и вообще всей нашей цивилизации.
Прежде всего, на «обочине» общественного сознания имеется видение будущего общества как опирающегося на самодостаточные общины, существующие по принципу натурального хозяйства. Об этом иногда говорят сторонники проекта «Венера» Жака Фреско, сравнительно подробное обоснование этого направления развития можно найти в научно-фантастическом романе Геннадия Прашкевича «Кормчая книга» - общины нового типа возникли в этом романе благодаря возникновению особых биореакторов, позволяющих экологично производить все необходимое. Категорически утверждать, что такого не будет никогда нельзя, но очевидно, что пока подобные проекты носят «погромный» характер по отношению ко всей существующей цивилизации.
Более популярны взгляды, согласно которым преодоление капитализма произойдет за счет преодоления экономки как таковой, когда на мотивы и поведение людей попросту не будут влиять экономические мотивы. И есть две основных версии, как это произойдет.
По первой из них, преодоление экономики произойдет за счет избытка богатства, когда всеобщее изобилие просто позволит людям не думать о заработке и обмене. В частности, в 1970 году футуролог Герберт Кан говорил о «постэкономическом обществе», имея ввиду такое будущее общество, в котором доходы будут настолько велики, что стоимость не будет иметь значение для принятия решений. Позже в западных социальных дискуссиях говорили в этом же смысле о «постдефицитном обществе».
Во второй версии тот же самый эффект достигается за счет тотальной автоматизации и вытеснения человека из процесса производства.
Предсказания такого рода касаются настолько отдаленного будущего, что его рациональное обсуждение крайне затруднительно. Данный прогноз следует допустить как возможный, помня при этом, что экстраполяционные предсказания часто не сбываются, поскольку на арену истории выходят не предусмотренные футурологами силы.
Заканчивая, можно констатировать, что находящиеся в «обороте» у современных социальных философов идеи о чертах будущего посткапиталистического общества можно разделить на две большие группы.
К первой стоит отнести традиционные социалистические идеи, в общем не изменившиеся за последние 100-150 лет, и за этот срок так или иначе апробированные исторической практикой - и именно поэтому сегодня мы более или менее представляем, чего стоят эти идеи и чего можно от них ждать. К ним относятся проекты вытеснения частного бизнеса усилившимся государством или коллективной собственностью, либо преодоление хотя бы духа частного бизнеса за счет усиления социальной и экологической политики, а также вытеснения собственников у руля экономики технократией, и «меритократией».
Вторая группа идей, которые можно было бы назвать идеями постиндустриального социализма, связана с самыми последними тенденциями в мировом развития - появлением постиндустриальной и информационной экономики. Это идеи замены рыночной мотивации творческой, торжества бесплатного труда в силу особенностей производства информации, и наконец, идея устранения иерархической организации и отношений найма через сетевые взаимодействия. Последняя идея кажется сегодня наиболее перспективной.
Над всем этим располагаются уже совершенно фантастические идеи о полном уходе человека из сферы экономических отношений - благодаря автоматизации и росту богатства.
Как бы там ни было, капитализм не вечен, но ростки будущего следует искать не в утопических умозрениях, а в наиболее перспективных – либо маргинальных, но устойчивых - тенденциях самой капиталистической экономики. К числу таких ростков следует отнести сетевые отношения.

Отрывок из книги Константина Фрумкина 
"После капитализма. Будущее западной цивилизации" (C)




Похожие публикации (1)


Комментарии (0)


Чтобы оставить комментарий вам необходимо авторизоваться